(Примечание: мем просто попался в тему — предлагаю в качестве иллюстрации к обсуждаемому феномену).
Продолжить эту серию заметок я хочу введением в нейробиологический механизм, который рассматриваю как объяснение вышеизложенного и аргумент к заключению, которое сделаю в следующих частях. Начну с простых фактов. Что такое наши переживания с позиции биологии? Научный метод приводит нас к образу переживания как карты разбросанных по нервной сети активностей, которую можно сравнить с жужжащими мушками в большой паутине, сигналы от которых приходят по цепочкам связей на лапки аналитического нейронного паучка (сложного распределённого нейрокомплекса), который, как компьютер, складывает все входящие импульсы в свою программу и выдает итоговый вердикт: вот это переживание приятное, это неприятное, а это нейтральное. Вот это — одна эмоция, а это — другая. У нас есть к ним вот такие ассоциации, воспоминания, оценки, и так далее.
Зададимся в рамках этой модели следующим по очереди вопросом: допустим, мы рассчитываем, что какое-то великое свершение, к которому мы совершаем великие усилия, сделает нас счастливыми. Но как мы это себе представляем? Вспомним про три важных физиологических факта:
Факт №1. Количество рецепторов и клеток физически ограничено, также, как ограничено количество «лапок» нашего аналитического аппарата (вместе с его функционалом) и объем биохимических ресурсов, позволяющих передавать нейронные импульсы. Вместе с этим мы имеем довольно жёсткое ограничение по интенсивности приятного переживания. То есть, выиграй мы в лотерею десять или сто миллионов — субъективно для большинства людей это будет переживание одного и того же уровня. Мы не сможем их никак различить.
Факт №2. Ожидание успеха, само по себе, — это тоже очень приятное переживание. И чем больший успех мы ожидаем, тем ближе эта эмоция по уровню «приятности» к тому максимуму, который мы обсудили в пункте №1. Вплоть до того, что ожидание может оказываться приятнее результата, особенно, если мы учтём факт №3.
Факт №3. Рецепторы снижают свою чувствительность под нагрузкой. То есть если мы испытаем максимально доступное нам удовольствие и захотим его продлить или быстро повторить, то нам потребуется для этого ещё более яркая победа (доза, стимул) при том, что «выхлоп» будет оставаться ровно тот же самый — ограниченный нашим физиологическим максимумом (снова см. пункт №1).
Удерживая в уме эти три факта одновременно, повторим исходный вопрос: а возможно ли при таких условиях в принципе не разочароваться, если мы, скажем, шли к какой-то грандиозной внешней цели много лет, и вот, наконец, её достигли? Сможем ли мы в итоге испытать что-то, кроме грандиозной фрустрации (соразмерной затраченным усилиями и времени), если рассчитывали, что некий удалённый результат откроет в нас раз и навсегда волшебный источник счастья, и наша психологическая жизнь таким образом категорически изменится? Откуда вообще это новое переживание и способ его биологической «доставки» должно взяться? Из каких ресурсов и механизмов? Откуда они физически возьмутся? Мы ведь не рассчитываем на чудо?
Можно задать и другие вопросы, которые прямо вытекают из перечисленных выше фактов, но не связаны с грандиозными и удаленными целями (если стремление к гармоничному существованию не считать чем-то грандиозным и удалённым, что, кстати говоря, в этом контексте опасно):
1) Существует ли возможность преодолеть ограничение, которое мы обсудили выше в пункте №1 (то есть увеличить количество рецепторов, количество «лапок» и функционал аналитического аппарата, либо расширить каким-то образом доступный объём биоресурсов)?
2) Возможно ли испытывать пусть не экстремальное, но зато постоянное удовольствие (или близкое к этому), если отказаться от грандиозных и удаленных планов, сконцентрировавшись вместо этого на балансе приятных переживаний, связанных с ожиданием и достижением более простых и близких целей (например, ежедневных)?
3) Существует ли при этом способ настроить свое мышление и поведение таким образом, чтобы эффект толерантности себя не проявлял или проявлял минимально, то есть чтобы пролонгированная радость от нашей пусть не грандиозной, простой, но при этом счастливой и гармоничной ежедневной жизнедеятельности — не притуплялась и не замыливалась?
Оставляю эти вопросы для размышления, обсуждения и продолжения в следующих частях данной серии заметок.
[id174124011|А. С.],
08.02.2025
p. s. Сегодня я добавлю в качестве развлечения вместо музыки забавное житейское наблюдение. Как я говорил в самом начале, я сейчас вплотную подошёл к завершению своего эксперимента. Это подразумевает, в частности, окончательный выбор, как организовать свою жизнь. В 46 лет я, наконец, созрел для такого выбора. И в отличие от предыдущих экспериментальных периодов, когда я тоже принимался за гармонизацию ежедневных активностей (вместо формулирования и преследования отдалённых целей и задач), в этот раз я решил перейти в этот режим окончательно. То есть навсегда. Естественно, что обстоятельства могут меня к чему-то вынудить, но по крайней мере я решил сделать эту систему — главной в жизни. Так что если возникнут какие-то препятствия к её использованию, то я вложу все доступные ресурсы сначала в то, чтобы к ней вернуться, а уже потом буду тратить силы и время на что-то другое. Ну и значит какие-то новые, ещё более совершенные системы или подходы — я принял решение не искать. Думаю, хватит. Зарекаться, конечно, не буду, но это как с онейрографом — здесь просто уже принципиально нечего доделывать, только шлифовать детали.
Так вот, наблюдение заключается в следующем: по мере того, как я всё больше углубляюсь в эту систему гармонизации ежедневных активностей и делаю это уже без оглядки, посвятив этому жизнь целиком и выделив этому главный приоритет, я вдруг столкнулся с явлением, которое ещё ни разу не наблюдал за 13 лет своей супружеской жизни. Моя жена смотрела, смотрела на эти мои экзерсисы — и вдруг захотела тоже жить по этой системе. «Я тоже хочу быть такой же счастливой» — вот её слова. При этом нужно сделать уточнение, что моя супруга — чрезвычайно самостоятельный и упрямый человек. Мы оба очень творческие, независимые, и ценящие свою независимость люди. Мы, конечно, учимся друг у друга. Но системы самоорганизации — у нас всегда были очень разные и в каком-то смысле конкурирующие. То, что она в итоге признала, что моя система действительно объективно работает лучше, и что моё субъективное ощущение счастья — действительно регистрируется объективно, и действительно изменило нашу общую жизнь в лучшую сторону (о гармонизации активностей с точки зрения отношений я обещал рассказать в одной из завершающих частей и мы скоро до этого доберёмся) — это существующий факт. По крайней мере в нашем конкретном случае. Я считаю это большим успехом, потому что, повторю, это, в каком-то смысле, итог 13 лет соревнований.
И это снова аргумент в пользу того, что малыми шагами вполне можно добиваться очень высоких результатов. И, зачастую, это получается быстрее и проще. Но при данном подходе большие успехи просто не являются целью. Я не звал свою супругу в эту систему, не предлагал, не пропагандировал. Честно говоря, я даже не задумывался об этом последнее время, потому что знаю, что все такие предложения обычно вызывают обратную реакцию, потому что мы оба привыкли быть «сами с усами» в таких вопросах, и у каждого свой собственный уникальный опыт и компетенции. В этом и заключается уникальность данной ситуации для меня — я не стремился в чём-то убедить супругу или к чему-то её склонить, не неожиданно достиг этого.
Думаю, что то же самое возможно в любой сфере. Включая ОС. Мог бы я заставить жену силой или хитрыми манипуляциями попробовать эту систему и ей подчиниться? Мог бы, конечно. Но это было бы насилием. Можно ли, по аналогии, достигать ОС так же — силой и манипуляциями? К сожалению, именно так это сейчас и принято, так большинство и делают. Фактически это насилие над собой, и даже более того. Насилие над своей высшей, более совершенной природой. Есть ли альтернатива?
Мне бы очень хотелось, чтобы осознанные сны освободились от того гнёта бодрствующего (прагматичного) сознания, который можно сравнить с гнётом мужской воли в истории человеческой цивилизации. Стать настолько «вкусным» для осознанных сновидений, чтобы они сами к нам устремились (не ставя даже их целью) — вот это достойный вызов для сновидца в XXI веке, на мой взгляд. Впрочем, как и в любое другое время.
Означает ли это какую-то потерю мужественности, как это нам представляют апологеты насильственных подходов? Лично мне кажется, что гораздо больше мужества проявляет тот, кто отказывается от насилия, когда это возможно. Но я хорошо знаю, что на это можно возразить. Каждый имеет право на свой собственный выбор. Невозможно так невозможно.
